Всего лишь два или три поколения до нас, дети не имели естественного права непринуж­денно выражать свои мысли и чувства. Прежде в большинстве случаев от них требовалось толь­ко быть на виду, но так, чтобы их не было слышно.

Тогда дисциплина означала лишь привычку к порядку и пови­новение под угрозой наказания. Разумеется, бывали и ис­ключения, но вообще в семьях и в школах все в один го­лос учили детей безропотно занимать свое крохотное место в этом мире.

Меняются, однако, времена, изменяется и представле­ние о воспитании. Сегодня нам стали более понятны мно­гие особенности детской психики, которые не были извест­ны предыдущим поколениям, и мы уже не можем боль­ше применять прежние дисциплинарные крайности.

Более того, MЫ считаем, что они только вредят ребенку, если его повиновение и почтительное отношение ко взрослым дер­жится лишь на страхе наказания, потому что при этом не только подавляются его самые искренние порывы, но уг­нетаются его воображение, творческий потенциал, любо­знательность, интеллект, утрачивается даже сама способ­ность радоваться жизни.

Прежде ребенок учился таить в себе все огорчения и обиды, а это, в свою очередь, по­рождало в нем неуверенность и многие другие огорчи­тельные привычки более старшего возраста. Короче, те­перь мы пришли к пониманию, что нельзя требовать от детей, чтобы они без ущерба для своей психики вели себя как взрослые.

Сейчас, когда мы стали лучше понимать мир дет­ства — этот совершенно особый, живущий по иным зако­нам самостоятельный мир, непохожий на наш, — мы гораздо охотнее позволяем детям радоваться жизни и не вынуждаем их взрослеть раньше времени. Такой подход, такая позиция терпимости дает свои положи­тельные результаты — и дома и в школе, где детей все менее и менее держат в строгости.

Принцип, согласно ко­торому не следует считать ребенка взрослым в миниатю­ре и применять к нему слишком высокие требования, вы­двинут крупнейшими научными авторитетами в области детской психологии. Но и эти требования возлагают на плечи родителей куда большую ответственность, чем пре­жний подход.

В самом деле, мы с вами являемся продуктами более сурового воспитания. И теперь в каком-то смысле стара­емся поступать вопреки принципам, в каких были воспитаны сами. Bспомните, как, предоставляя большую сво­боду нашим детям, мы частенько напоминаем им: «Когда мы были маленькими, о таких вещах даже и думать было нельзя!» А как часто мы сомневаемся — может, то, что было хорошо когда-то для нас, будет хорошо и для них?

Иными словами, нам трудно оставаться в согласии с са­мими собой главным образом потому, что новые идеи столь отличны от нашего собственного опыта и мы все еще пытаемся жить по старинке, проявляя то великоду­шие, то строгость. Так что же мы все-таки должны делать?

Прежде все­го уяснить себе, чего мы хотим добиться, требуя дис­циплины. Правильнее всего было бы помочь ребенку вы­работать самодисциплину, то есть разумное управление собственными желаниями, порывами, по­буждениями, которые необходимо пропустить через жесткие фильтры социальных условностей и благодаря этому получить наибольшее самоудовлетворение и полное одобрение окружающих.

Другими словами, научить ребенка следовать требованиям общества, обходясь без личных обид, и в то же время удовлетворять личные за­просы без ущерба для общества. Это сложная задача, настолько трудная, что можно, не опасаясь возражений, утверждать: нам самим, взрослым, удается решить ее лишь отчасти и мы практически никогда не можем до­биться этого от детей. Тем не менее постараемся объяс­нить им этот принцип и будем вести себя подобающим образом.

1. Начнем обучать детей дисциплине с самого рожде­ния. Если же станем ждать, пока ребенку исполнится 3 или 4 года, то лишь осложним нашу жизнь. Мы дол­жны осознавать, что дисциплина — это не только реп­рессивная мера, которую следует применять для исправ­ления плохого поведения нашего чада, но это нечто более позитивное и по­лезное, благодаря чему можно научить ребенка удовлетворять свои желания, а не сдерживать их посто­янно.

Едва ребенок появляется на свет, как у него уже возникает множество самых разных желаний, и чем пол­нее МЫ УДОВЛЕТВОРИМ их, тем более он будет до­волен и САМИМ СОБОЙ и РОДИТЕЛЯМИ. Самое главное в этой концепции следующее: чем больше малыш будет доволен нами, тем охотнее выполнит наши распо­ряжения.

Мы — взрослые, должны понимать, что должны быть не только любящим родителем, но ещё и хорошим другом нашему ребёнку, при всём, это вовсе не означает, вседозволенность и попустительство в воспитании. Ребёнок, со своей стороны, всегда будет нащупывать ту грань в наших с ним отношениях, где он может делать то, что хочет.

2. Разберемся, каково же подлинное намерение ребен­ка, — как он хочет вести себя — хорошо или плохо? В тех случаях, когда он настроен вести себя неподобающим об­разом, мы, как правило, допускаем грубую ошибку, сразу же делая вывод, который кажется нам совершенно оче­видным: ребенок преднамеренно делает что-то не так, как нужно.

Вопреки всякой логике, мы сразу же решаем, что он ХОЧЕТ быть плохим, а раз так, наши слова и дей­ствия тоже оказываются как бы запрограммированны­ми — мы, сердимся, обижаемся, негодуем и возмущаемся. Наше убеждение, будто ребенок специально посту­пает плохо, основано прежде всего на том факте, что мы и прежде уже не раз ругали его за подобный проступок, а он опять повторил его, подтверждая наше мнение о нем.

Что ж, вполне возможно, в каких-то случаях поведе­ние ребенка может быть и преднамеренным, как реакция на наш резкий выговор. Вот почему к нашему первому совету о том, что приучать ребенка к дисциплине лучше всего на основе добрых отношений с ним с самого ран­него детства, мы добавим, что столь же важно все вре­мя поддерживать и развивать эти добрые отношения, чтобы у ребенка возникло ЖЕЛАНИЕ принять наше ру­ководство и контроль над его поступками. Это первый, исключительно важный шаг, который поможет из­бежать каких бы то ни было трудностей, связанных с налажива-нием дисциплины.

Шестилетняя Марина, например, была непослушной девочкой, безалаберной, часто выходившей из себя от злости. Ей читали нравоучения, ее ругали и наказывали, но всё было безрезультатно. И усилия родителей увенча­лись успехом только тогда, когда, воспользовавшись на­шим советом, они постарались сделать так, чтобы Марина сама захотела слушаться их.

А совет заключался в том, чтобы на какое-то время закрыть глаза на ее плохие по­ступки и всячески подчеркивать в ее поведении все хоро­шее. Взаимоотношения Марины с родителями улучшились настолько, что девочка научилась с первого раза по­нимать, что от нее требуется, и охотно выполняла их просьбы.

3. Проблемы, связанные с дисциплиной, иной раз вы­нуждают принимать важные решения, но прежде всего необходимо разобраться в том, чего мы, собственно, до­биваемся от ребенка. Не отдавая себе в этом отчета, мно­гие родители даже исполненные самых благих намере­ний — в конце концов приходят к тому, что стремятся сделать своего ребенка не столько СЧАСТЛИВЫМ, сколько превосходно воспитанным. Однако если справед­ливо, что счастливый ребенок — это обычно дитя воспи­танное, то было бы ошибочно думать, будто каждый воспитанный ребенок всегда счастлив.

Примерное поведе­ние не делает детей счастливыми. И наша главная зада­ча — добиться в первую очередь психической уравнове­шенности нашего сына или дочери и уже потом — их без­упречного поведения. Сделать это гораздо труднее, чем мы себе представляем. Счастье и уравновешенность к то­му же не столь наглядны, как плохое поведение и непо­слушание. Чтобы понять, насколько психически уравнове­шен ребенок, порой требуется помощь врача-специали­ста.

Огромное значение имеет и то обстоятельство, что все мы очень хотим, чтобы дети оправдывали нашу репутацию и наши надежды. Все мы, родители, очень тщеславны, все мечтаем видеть своего ребенка лучшим по способно­стям, талантам, первым в учебе и спорте. Все мы радуем­ся, когда он занимает призовое место в конкурсах и со­ревнованиях. И тут нет ничего предосудительного. Но все это почти неизбежно отражается на наших отношениях с детьми.

Я встречала множество матерей, которые неимо­верно гордились тем, как быстро малыш выпивал рожок с молоком, как легко он научился самостоятельно пользо­ваться горшком, какие замечательные успехи сделал в школе, но ни одна из них не посетовала на инфантиль­ность своего дитяти. Все гордятся быстрыми успехами и бывают счастливы, если их 5—6-летний ребенок ведет се­бя в смысле воспитания как 35-летний человек. А это оз­начает лишь одно — полное поражение родителей как воспитателей.

И напротив, когда не удается добиться преждевремен­ной «зрелости» ребенка, мы, родители, чувствуем себя настолько не в своей тарелке, что готовы едва ли не пуб­лично принести извинения за неудачу, а в душе так рас­строены, что способны прибегнуть даже к лести, угожде­нию и жалобам, лишь бы заставить его принять свою точку зрения.

К сожалению нам, родителям, обычно не хватает терпения, и дети сразу подмечают это. Тогда мы, взрослые, выглядим в их глазах суровыми, а не ласковы­ми и любящими, чуть ли не деспотами, которые подавля­ют любые их желания, а не помогают их проявлению. И они, естественно, пытаются защититься, в большинстве случаев прибегая именно к помощи той самой инфан­тильности, которая так не устраивает нас.

Маленький Гарри, например, в свои 5 лет способен за­плакать с такой же легкостью, с какой обливался слеза­ми в два годика. Шестилетняя Инна выслушивает свою мать с таким же видом, как делала это в 1,5 годика, ког­да еще не понимала, что та говорит. Тимур ведет себя за столом почти так же, как вел, когда его впервые посади­ли обедать со всей семьей. Упорство, с каким дети стре­мятся оставаться детьми, — это их способ обороны от давления родителей и своего рода вызов: «Нет, я вовсе не хочу расти!»

Если бы родители не были слишком нетерпеливы и настойчивы в стремлении приучить ребенка к дисциплине, он любил бы их так горячо, что старался бы походить на них и во всем подражал бы им, а у папы с мамой был бы повод чаще хвалить его поведение, нежели осуждать. Бо­лее того, ребенок понимал бы тогда, что родители скорее рады видеть его счастливым, чем образцом совершенства, и с большей легкостью принимал бы любое «нет», какое они сочтут необходимым сказать ему.

4. Если не придавать этой проблеме чрезмерного значения, то со временем мы гораздо успешнее научим ребенка контролировать свои порывы, приучим его к дисциплине. Это вовсе не означает, что мы должны быть сверх-снисходительны и ни в чем не отказывать нашим детям, полагая, что только тогда они всегда будут слушаться нас.

Детям необходимо постоянное руковод­ство и советы, потому что их порывы нередко бывают не­рациональны и неконтролируемы. Если мы никогда ни в чем не будем отказывать им, то окажемся во власти их эгоизма. Сложность заключается не в том, отказывать или не отказывать детям в чем-то, а в умении правильно вести себя, когда приходится принимать решение. Лучше всего держаться ровно и твердо.

Маленький Денис, например, просит мороженое перед самым обедом, но вы ему отказываете. В ответ немедленно раздается гневный вопль протеста, который означает примерно следующее: «Никогда ничего не даете мне! Вы все жадины! Ненавижу вас! И ни за что больше не буду есть суп!»

Вы в свою очередь рассержены его по­ведением и, когда убеждаетесь, что никакие объяснения не помогают, раздражаетесь еще больше, начинаете об­винять его в непослушании и готовы сделать даже такое заявление: «Не получишь мороженого и после ужина, хоть я и обещала тебе. Целую неделю останешься без мо­роженого! И не позволю больше смотреть телевизор!»

С вашего языка готова слететь и другая угроза: «Если сейчас же не перестанешь реветь, пойдешь спать без ужина!» Но даже если вы приведете в исполнение хотя бы одно из этих обещаний, ваш сын все равно поймет бессмысленность остальных угроз и будет совершенно прав, не придавая этим словам ни малейшего значения.

Далее сцена развивается вполне логично: твердость свое­го решения вы подкрепляете повышением голоса, чтобы ребенок понял, что вы действительно рассердились. Но он понимает только одно — что мама тоже легко выходит из себя. Так что, ссорясь с ним подобным образом, вы не су­меете разрешить проблему, а лишь усилите своими угро­зами его недовольство и нежелание поступить так, как нужно.

В такой ситуации разумнее всего сохранять полнейшее спокойствие. Конечно, ребенок бу­дет возмущаться, но к чему раздражаться или беспо­коиться из-за его поведения? Ведь если разобраться, это не повод для того, чтобы в свою очередь набрасываться на него с криком и угрозами, лишать его ласки и любви, хотя он и протестует против нашего решения.

Конечно, трудно держаться спокойно, если мы устали или раздражены настолько, что можем взорваться из-за пустяка. Успех или неудача наших усилий дисциплиниро­вать ребенка во многом зависит от нашего настроения и состояния здоровья. Если бы мы смогли оставаться со­вершенно спокойными и уверенными в себе, выдерживая атаки ребенка, то быстрее научили бы его понимать, что протесты бесполезны.

Он, конечно, все равно будет оби­жен нашим отказом, но обида его пройдет быстрее, и он будет меньше страдать из-за нее. Кроме того, ему не при­дется быть свидетелем недостойной картины нашего гне­ва из-за обиды на него, и он научится понимать, что на­ше «нет» вовсе не означает, что мы больше не любим его.

Ведь даже отказать ребенку в его просьбе можно так, что он ощутит и нашу любовь, и нашу заботу, и наше сочувст­вие, а это крайне важно, потому что ребенок извлечет из такого поведения родителей очень нужный урок: хоть ему и отказывают, но это отнюдь не означает, что весь мир стал ему враждебен. Когда он поймет это, ему будет гораз­до легче спокойно отнестись к любому нашему отказу.

Один из самых убедительных способов выразить ре­бенку нашу любовь, даже если мы ему в чем-то отка­зываем, — постараться умело отвлечь его внимание от того, что он требует например, какой-нибудь игрой. В первые годы, когда ребенок еще недостаточно понимает нас, метод отвлече­ния — практически единственно возможный способ в чем- то отказать ему, не причиняя вреда его психике.

Позднее, даже если и не всегда будет получаться, также стоит обращаться к нему, чтобы ребе­нок воспринимал нас не столько как надсмотрщика, сколько как друга, который не хочет его огорчить и пред­лагает взамен что-то другое.

5. Важно понять, не страдает ли наш ребенок от какого-нибудь затаенного огорчения или переживания, которое может свести на нет все наши усилия приучить его к дисциплине. Кроме множества очевидных труд­ностей, с какими сталкивается ребенок, пока растет, у него нередко возникают различные тревоги и волнения, которые мы даже не замечаем.

Чаще всего его беспо­коит опасение, будто младший братик или сестренка отняли у него внимание и любовь матери, которые пре­жде принадлежали только ему одному. Нередко малышу кажется, будто мать больше любит отца, а не его. Он и в самом деле замечает, как вечера и выходные дни, кото­рые обещали ему столько интересного, оказываются для него самыми трудными из-за невозможности общаться с родителями.

Постепенно у ребенка накапливаются недо­вольство и возмущение, он перестает слушаться, мы в свою очередь отвечаем на его поведение более резко, чем еще больше осложняем наши отношения. Бывает, что ребенку гораздо нужнее не дисциплинарные навыки, а со­всем другое — ему необходимо доказательство, что мы любим его таким, каков он есть на самом деле.

Подводя итог, можно составить такую программу, следуя которой мы приучим детей к дисциплине. Наша задача — добиться, чтобы ребенок все менее и менее зависел бы от нас в проявлении и контроле своих желаний.

1. Приемы, с помощью которых мы помогаем ему до­стичь этой цели, должны быть как можно менее тягост­ными для него.
2. Счастливое и привольное детство — лучший фунда­мент для закрепления прочного навыка самодисциплины.
3. Помогать ребенку САМОМУ ХОТЕТЬ быть хорошим гораздо важнее, чем сделать его послушным.
4. Главное наше усилие должно быть направлено на то, чтобы сделать ребенка счастливым, а не благо­воспитанным.
5. Одна из задач родителей — помогать ребенку на разных стадиях развития, каждая из которых имеет свои особые сложности.
6. Постепенно мы добьемся лучших результатов, если наберемся терпения, терпения и еще раз терпения.